Будьте мужественны, Ридли

Добрый день, Надежда Вячеславовна!
Сегодня состоялась первая консультация по скайпу. Назначен Оланзапин 10 мг на ночь.
Прием препарата будет начат на следующей неделе. Здесь буду отписываться по состоянию.

Здравствуйте.
Большое спасибо.
Я ещё не определилась ни с местом учебы, ни с профессией - это страшно и безнадежно.
Извините, мне очень неприятно и сложно общаться с людьми, я с трудом заставляю себя писать через панику, и поэтому отвечаю так долго.

Здравствуйте.
Вчера начала принимать лекарство,и примерно через час закружилась голова, не знаю из-за чего, - я сидела. Появилась сонливость - сегодня спала до восьми вечера и, кажется, всё равно не выспалась. Сильная слабость, вялость, говорю тоже еле-еле. Злиться или плакать сил нет - ко всему странное равнодушие. Настроения нет.

Большое спасибо. Тогда я спокойна.

Здравствуйте.
Да, я никого не слышу, и из-за этого мне снова кажется, что я всё выдумала, и их никогда не было, и поэтому мне страшно и стыдно.
Испытываю гадкое чувство вины, потому что у меня всё ещё нет сил на что-либо - на детей, например, (я раздражаюсь на них) или уборку. Но состояние явно улучшилось, - иногда грустно, но в основном я просто спокойна, не плачу. Мне стало легче, значительно легче. Мотивации ещё нет, но я потихоньку вылезаю из своей раковины - вчера немного порисовала и даже написала другу, которому очень боялась писать. Сонливости нет. Есть тоже не особенно хочется.

Здравствуйте.
Спасибо, я передам маме.
Мама работает два через два, - уходит рано утром, приходит поздно вечером, - и когда она на работе, я их собираю в садик и школу, оттуда забираю, иногда отвожу сестру в бассейн, делаю уроки и укладываю. Мы с ней так посменно. Когда она дома, то всё берет на себя.
И я всё-таки поторопилась, - есть очень даже хочется.

Спасибо.
Хорошо, я буду соблюдать инструкции.

Здравствуйте.
Исправно пью Флуоксетин и Эголанзу. Второй день испытываю сильные злость и раздражение, сдерживаться не могу - всех ненавижу, всё плохо. Ничего не хочу делать,- особенно, из того, что сделать надо. Чувство невероятной усталости пропало - я больше не кажусь себе выжатым до капли яблоком. Но все равно ничего не хочу и из-за этого ругаю себя. Стыдно, потому что недовольство собой я вымещаю на других.

Хорошо, большое спасибо!

Здравствуйте. Со вчерашнего дня принимаю Депакин.
Делать ничего не хочется совершенно, чувствую себя хорошо - ни голосов, ни чувства вины нет. Есть желание убирать, читать, чем-то заниматься, и нет одновременно - не могу. Аппетит немного уменьшился. С раздражением более-менее справляюсь.

Здравствуйте.
Я всё время хочу кушать. Не переставая, ежесекундно, ежеминутно, ежечасно. Я всё время думаю о еде, только и жду перекуса. Постоянно что-то ем, - в огромных количествах. Еда приносит мне радость. Это ужасно. Что делать?

Здравствуйте.
На данный момент принимаю Эголанзу 10 мг. на ночь, Депакин 300 мг. утром и вечером, Бринтелликс 10 мг. утром. Голосов нет, никого не слышу. Разговаривать с людьми пока не готова, хотя и не испытываю прежнего ужаса и стыда. Скорее мне просто не хочется. Предпочитаю одиночество и если выхожу на улицу, то очень боюсь встретить знакомых. По телефону разговаривать уже не так сложно, но и желания тоже особого нет. Не могу встречаться с друзьями, трудно переписываться и общаться. Настроение никакое. Мелкие уехали к бабушке на пару дней, поэтому пока ничего не могу сказать по поводу раздражения, но, думаю, оно уменьшилось. Делать ничего не хочется (периодически появляется чувство вины), чувствую себя хорошо, спокойно.Только всё время беспокоюсь из-за лишнего веса - не получается не думать об этом, хотя и понимаю, что ничего страшного не происходит. Со сном всё нормализовалось - никакой бессонницы. Иногда появляется желание что-то делать, - читать, убирать, вырезать фигурки или рисовать, - но оно очень быстро пропадает. Силы восполнились, я больше не ощущаю себя выжатым лимоном, могу двигаться и разговаривать без всяких проблем, но на домашнюю работу их нет. Сейчас они на отметке "нормально", так сказать. Голова у меня не болит, что радует. Лень следить за собой. Многое делать лень. Не учусь - не хочется. Целыми днями могу лежать и изнывать от скуки, потому что кроме неё ничего другого я пока не испытываю. Всё, что могу - читать книжки. И то не всегда.

Здравствуйте.
Я постаралась написать всё, что меня тревожит, не упуская и тех мыслей-комментариев, которые появляются в процессе.
Сейчас принимаю Депакин 300 мг. утром и вечером, Флюанксол 1 мг. утром и вечером и Бринтелликс 10 мг. утром. Чувствую себя странно. То пробивают вспышки уверенности без, правда, сил или желания действовать, то, наоборот, становится пассивно-печально. Я не ощущаю отсутствия сил и не ощущаю их присутствия, хотя есть какая-то мотивация - именно мотивация, у меня есть цели, - но при этом я скорее просто здоровый человек без желания что-либо делать. Пишу некрасиво и сбивчиво, за это мне неловко. Сохранилось чувство вины, однако, оно как будто покрылось толстой непроницаемой пленкой, словно я испытываю его чисто по привычке. То же самое с раздражением - его просто выключили, но при этом от него остался ощутимый след, как если бы вода долго точила камень, а затем перестала, но камень по-прежнему бы ощущал её отголоски. Очень глупо получилось. И я постоянно повторяюсь.
Мне действительно ужасно стыдно, но мама настоятельно рекомендовала Вам написать об этом - лучшее из моих оправданий. Я и сама понимаю, что нужно, просто прячусь за мамину юбку потому, что это удобно. Не хочу жаловаться, хотя, по сути, я и не жалуюсь, я пытаюсь решить проблему - я пишу всё, что приходит на ум. Мои извечные конфликты, часть из них осталась. Уж не знаю, были ли они голосами. Во мне всё время борются "я знаю" и "ничего ты не знаешь, милочка", но на самом деле после лекарств стало значительно лучше, все эти советчики и спорщики, наконец, покинули мою голову и теперь в ней так тихо, что она кажется совсем пустой. Я хотела поговорить о вчерашнем происшествии, которое довело мое пассивно-опустошенное состояние до пассивно-агрессивного, - везде "пассивно", ибо они сильно заглушены, а ещё мне необходимы объяснения, потому что я кажусь тебе последней дурой, - но в итоге поняла, что хочу говорить на самом деле обо всем этом клубке скандалов, который заставил меня чувствовать себя разбитой. Я всё время пишу "я" и "мне", говоря исключительно о себе, и это отвратительно, но я подумала, что именно здесь лучше рассматривать конфликт с моей точки зрения.
Мама и бабушка должны были вчера обсудить идею о переезде в Москву, и хотя к их обсуждениям я отнеслась несколько настороженно, но все-таки была рада такому, пусть недолгому, примирению - благодаря голосам наша семья на какое-то время стала полноценной, спокойной, абсолютно обычной семьей, и это прекрасно. Везде дурацкое "это". Бесит. Нет, конечно, она была семьей и до этого, но разрозненной - по одну сторону бабушка, дедушка и бабушка Тома, по другую мы с мамой и мелкими. Стороны не враждуют, но между ними идет то ли холодная война, то ли холодное перемирие, и иногда страдает одна сторона, а иногда другая, однако ж перед лицом большой беды они объединяются и, как правило, по возможности помогают друг другу. Отношусь уважительно к обеим сторонам, ибо нахожусь внутри них и прекрасно понимаю, отчего и почему (- ничего ты не понимаешь, ишь ты, - отстань). Получается некрасиво, ну и пусть. Что стояло за разговором Вы знаете. Мне позвонила мама, с надломленным задушенным голосом, едва сдерживая слезы, и, конечно, внутри все треснуло, разбилось и попадало вниз, куда-то в пятки. Говорила, что понимает их, что не нужно на них злиться, что они правы, что она устала так жить, что больше не хочет "сидеть на шее". Честное слово, во мне проснулось что-то, готовое влететь и раскрошить им головы, только проснулось оно как будто под плотным слоем прочного льда, как будто перезимовало в глубоком озере и, пробудившись на дне, стало рваться на поверхность. Не прорвалось, но злость всё равно была. Мама плакала, я слушала и во мне с каждым словом точно забирали по органу, в итоге осталась опустошенной, и под конец разговора, в смятенных чувствах, подавленных и оттого будто бы ирреальных, не знала что именно мне делать и говорить. Затем начала названивать бабушка. "Названивать" потому, что она позвонила подряд девять раз прежде, чем я взяла трубку. Хотела не брать, чтобы не ругаться и не высказывать ей всё подряд, да и сил не было, но не выдержала - взяла. Узнала, что у меня юношеский максимализм, что меня настраивают против неё, что "да мама просто психанула". Бабушка выбрала позицию жертвы - начала говорить как ей тяжело жалобным, поскуливающим голосом, как она меня любит, напомнила про болезнь - " ты только не расстраивайся", - а затем почти заплакала. У меня не было сил. Я буду повторять это. У меня не было сил на то, чтобы успокаивать её, успокаивать себя, ведь кто-то должен был взять на себя роль старшего в этой ситуации и раз она не могла, то это пришлось сделать мне. Я не жалуюсь, я не хочу жаловаться, я ненавижу жаловаться (- ты жалуешься, тварь, хватит. - нет), но ведь если просто говорить то, что думаешь, то всё нормально? Конечно, я тоже поругалась с ней, но эта ругань была от отчаяния, от безысходности. Я тоже её понимаю, правда понимаю. Почему она так себя ведет, так говорит - она действительно увидела ситуацию именно так, ну такой она человек. Но от этого ведь не легче никому совершенно.
Мама пришла домой, упала на кровать и долго плакала. Я чувствовала себя такой маленькой, беспомощной и ничтожной, я ничего не могла сделать, меня как будто и не существовало совсем. Я даже не могла успокоить её, хотя обнимала, гладила по голове, но во мне совсем ничего не осталось, не было тем, не было слов, а она всё плакала и плакала, и говорила, и я понимала, что ничего-ничего не могу, но что сделаю всё, чтобы в будущем мама никогда больше ни в чем не нуждалась. Звучит глупо, звучит ужасно - опять "ужасно", - но если я даже не могу помочь одному-единственному человеку, на что я вообще гожусь. Конечно, после пришли к шуткам и прибауткам, но у меня нет, сил у меня просто больше нет сил, я устала. Устала от их разборок, от скандалов, от того, что постоянно приходится быть взрослой, - я понимаю, мне уже 15 лет, я понимаю, что я должна, я понимаю, что жалуюсь (- хватит ныть, мямля, ненавижу тебя. - отстань) - но я говорю честно, это же не оправдание. Я должна была быть взрослой, чтобы отбиваться от нападок "отчима", чтобы успокаивать подругу, у которой такая дрянная судьба, которой я и врагу не пожелаю, чтобы успокаивать бабушку, которая, словно намеренно, выбирает такую линию поведения, что вынуждает меня брать на себя роль старшей, чтобы говорить на высокие темы с другом, который ожидает от меня трезвости ума и холодности рассудка, чтобы быть старшей сестрой для мелких, и это тоже непросто - я боюсь сделать их инвалидами, боюсь, что скажу что-то не то, не уделю должного внимания и всё, они тоже вырастут больными людьми, а я не хочу этого. Ну всё, взяла себя в руки, я хотела поговорить о скандалах. Я уже написала так много, а ведь ещё даже не приступила к тому, о чем хотела поговорить, Господи, убейте меня, мне очень стыдно, простите.
Когда я была совсем маленькой - (мне очень стыдно, очень стыдно, тупая фраза, но она ведь необходима, простите) мне только исполнилось шесть, - мы с мамой жили у бабушки, и она привела в дом Олега. Ненавижу его в самом ярком, в самом гадком и омерзительном значении этого слова, но не о том. И тогда началось. Бабушка каждый день скандалила, материла маму, выгоняла нас на улицу (жить нам тогда было негде), она грозилась просто скинуть наши вещи с балкона, если мы не уедем. Каждый день. Она всё время кричала, мама всё время плакала, рядом маячил незнакомый страшный мужчина. И, насчет него, первые пару месяцев всё было хорошо, он был добрым и заботливым, но я боялась его до чертиков, - я смертельно испугалась его сразу, как только увидела, я не доверяла ему, я тоже плакала, я помню, когда он был рядом. Мама говорит, дети чувствуют. И мы уехали, в деревню, его родную деревню, в которую он нас звал. Как оказалось, этот человек всё-таки был домашним тираном, и тиранил он нас с удовольствием, особенно почему-то меня. Меня он терпеть не мог с самого детства, и пока мы жили на Этоке (в деревне) да и после тоже, он очень старательно пытался настроить маму против меня, хотя я и готовила, и убирала, и в школе прилежно училась, но он постоянно звал меня бездельницей, лентяйкой, тупицей, жаловался на что-то маме, игнорировал, прикапывался к сущим мелочам, всё время кричал, морил нас голодом (еды просто не было), и всё это продолжалось день изо дня, а однажды разразился Большой Скандал, начавшийся с мелочи - с пульта. Я помню только крики и ругань, а затем жуткий грохот, - он начал выбрасывать с крыльца всю технику, свою и мамину. Огромный громоздкий и очень толстый телевизор полетел и шлепнулся об асфальт, затем радио, телевизор поменьше, ещё что-то, потом он принес откуда-то такую же огромную кувалду с длинной деревянной ручкой и с диким злым ревом начал крушить телевизоры и радио, один за одним, а мама стояла рядом, в одной ночнушке, плакала, что-то выкрикивая, а после кинула в него его же мобильным телефоном и ушла рыдать в спальню. Было очень страшно, я думала, что сейчас он придет и той же кувалдой просто убьет нас. Мама была беременна и весь этот стресс вряд ли ей шел на пользу. Благодаря ему, мы даже попали в аварию, в которой, слава Богу, не пострадали, однако, он разбил мамину машину, и она долго злилась на него за это и ещё за то, что моя тогда двухмесячная сестра повредила голову. Мы переезжали из квартиры в квартиру, мама с Олегом сходилась и расходилась, бабушка, с матом и пеной у рта настаивающая на аборте, нас ненавидела, Олег, едва сдерживающийся от ударов, ненавидел конкретно меня, вечный голод и несчастная мать заставляли испытывать навязчивое чувство вины и постоянный стыд. Мы жили в однокомнатной квартире, когда мама родила второй раз - брата, - и через неделю Олег ушел, и вся эта травля, наконец прекратилась. Я не помню себя в том возрасте. Помню мамину глубокую депрессию, свою паранойю и время, когда - с 9 лет, - я начала оставаться с мелкими. В двухкомнатной квартире я уже ощущался дискомфорт, совершенно не нравилась себе и, думаю, бред проявился именно тогда. Я задергивала шторы днем, боялась сидеть у окна в халате, носить очки, выходить на улицу и слежки. Затем снова, после трех лет отсутствия, объявился Олег, и бабушка, только-только начавшая выстраивать с нами мосты, снова их обрубила. Олег продолжал настраивать маму против меня, я всё больше переживала из-за внешности, считала себя ничтожеством, уродиной и лентяйкой, самооценки не было и сил тоже. Я старалась дружить с ним и не лезть в мамину жизнь, потому что с ним она была чуть счастливее, чем без него, пусть они и постоянно ссорились. Дружить не получалось.
Довольно болезненная для меня тема, - четырехкомнатная квартира. Делю жизнь на этапы - Этока, комната, однушка, двушка, четырешка. В четырешке у меня не было сил, я просыпалась уже уставшей, ненавидела Олега и уборку, всё время спорила с ним, пыталась давать отпор, когда было совсем уж невыносимо и одновременно соблюдать предел, - когда мы ссорились, мама оказывалась меж двух огней и просила нас прекратить.
Они говорили, постоянно говорили, называли меня ничтожеством, тварью, дрянью, тупым чмом, дурой и сволочью, они пытались меня убить, хотели, чтобы я умерла, они говорили, что ненавидят меня и просили сдохнуть. Я помню период, когда они были особенно невыносимы, они кричали днем и ночью, они не могли замолчать, и я билась головой о стены, держалась за волосы, я вслух умоляла их просто перестать, я просила их "хватит, хватит, останьте, заткнитесь", а они не замолкали, и я так хотела просто открутить свою голову и выкинуть её на помойку, хотела просто взять и оторвать её, избавиться от своей головы, лишь бы это прекратилось, лишь бы они хоть на минуту заткнулись. Мне было тринадцать, а потом четырнадцать, и Олег начал ко мне приставать. Я пишу, задержав дыхание, потому что мне страшно. Не хочу, чтобы мама это читала. Он всё время обнимал меня, пока мама не видит, прижимался, говорил странным слащавым голосом, держал за талию во время прогулки, утыкался лицом в шею, и я не знала что делать. Я так боялась, Господи, я очень боялась. Извините. Я боялась того, что это могло означать, я боялась, что мне привиделось, что я просто дура и извращенка, что если я расскажу маме или кому-нибудь ещё, или попрошу его прекратить, они не поймут, они будут ругаться и скажут, что я чокнулась. Я боялась что так и нужно - у меня никогда не было отца, и я не знаю как это, я была уверена в том, что все отцы и дочери так делают, ведь что, казалось бы, в этом такого. Но настораживало то, что он сразу же прекращал, если понимал, что мама могла увидеть. Я не хочу это вспоминать, это ужасно, я дура, я его ненавижу. Я не могла это прекратить, ведь мы существовали мирно, и мама была довольна, и я чувствовала, что такая тварь как я просто не имеет морального права её расстраивать. Мне надо пережить это. Моя комната всегда была на защелке, но он сломал её. Наверное, специально. И раньше я все время закрывалась, а теперь чувствовала себя незащищенной. И однажды я проснулась от того, что эта тварь целовала меня. В губы. И это было мерзко, неприятно, ужасно, отвратно, Боже, мне хотелось умереть, прямо на месте, просто умереть, потому что я просто ничего, ничего не могла. Мне хотелось кричать. А когда я пыталась заправить постель, мне приходилось наклоняться, и он подходил сзади, и обхватывал за бедра, и прижимался, и я сейчас или заплачу, или меня стошнит, мама убьет меня, я не могла ей рассказать, я так боялась, что если она узнает, то возненавидит меня, я не хотела, я больше всего на свете не хотела, чтобы мама меня ненавидела, но это было так грязно, я чувствовала себя использованной и мерзкой. Я думала, что мама будет ревновать его, что она больше не будет любить меня, и мне оставалось только ссориться с ним, потому что когда мы были в ссоре, он ничего не делал, но если мы ссорились, она злилась, и это был какой-то замкнутый круг.
И теперь это. Думаю, вчерашний разговор стал для меня спусковым крючком. Пожалуйста, простите за такой объем лишней информации, но мне необходимо было выплеснуть это, и сейчас я выплакалась, поделилась всем, чем хотела, и больше мне пока нечего сказать.

Большое спасибо Вам, извините за такое.